Долг-Доза-Доля - Стр.8
Страница - 1 / Страница - 2 / Страница - 3 /
Страница - 4 / Страница - 5 / Страница - 6 /
Страница - 7 / Страница - 8 / Страница - 9 /
Страница - 10 / Страница - 11 / Страница - 12 / Страница - 13 / Страница - 14 / Страница - 15 /
То же делалось и в частях. Не обходилось без ошибочных явлений. Проводя контрольную проверку на территории одной из частей, заглянул на стенд социалистических обязательств подразделения. И среди показателей, по которым предполагается оценивать результаты соревнования, вижу графу «Доза облучения». Может быть, борются за получение боле высокой дозы? Абсурд. Поговорил с замполитом, поставили вопрос на совещании. Пункт отменили. Свойственное людям стремление сохранить память о событиях, в которых они принимали участие, выражалось и в том, что стали выпускаться памятные значки, в частях появились самодельные удостоверения участников ЛПА на ЧАЭС. Много раз объяснял людям воздействие радиоактивных веществ и ионизирующих излучений. С одной стороны, делать это было легко, потому что интерес у людей был большой, а с другой стороны, трудно, потому что образовательная подготовка людей была разной. Большинство имело крайне смутное представление об опасности. Был заведен порядок, по которому группа вновь прибывших в часть, помимо инструктажей, проходила и беседу с радиологом части по вопросам радиационной безопасности, каждому выдавалась памятка с основными требованиями поведения в районе. Я тоже проводил такие беседы. Интерес у слушателей был неподдельный, причём круг вопросов становился шире после того, как люди приобретали опыт работы на АЭС. В основном вопросы были о допустимых дозах, о радиопротекторах, о достоверности показаний дозиметров, об отдаленных последствиях облучения, особенно о возможной импотенции, о противорадиационном эффекте алкоголя. Последнее было особенно актуально: в стране началась противоалкогольная компания, водку в окрестностях прочно заменил самогон. Начальство вынуждено было вести борьбу за трезвость, наказывало провинившихся, уничтожало обнаруженное зелье. Считалось, что настороженность к опасностям своему здоровью проявляется в большей степени в возрасте 30 – 40 лет, а именно в этом возрасте были запасники в 1987 году. В целом же можно разделить людей на две крайние группы – те, кого все страшит, что связано с аварией и тех, кого ничего не пугает. И те и другие могут одинаково ничего не понимать в существе опасности. Доза – самое популярное слово в Чернобыле. Человек с радиометрическим прибором сразу обращал на себя внимание, едва ли не каждый хотел выявить степень опасности, даже когда мало что смыслил в радиации. Во время работы на объектах не раз производил замеры в окружении людей и объяснял, рассказывал, одним словом, просвещал. Очень всех интересовало, можно ли пользоваться дарами природы – есть яблоки, ягоды, грибы и прочее. Как-то один офицер, набрав в лесу грибов, решил их засушить и отвезти домой. Обратился ко мне, можно ли их будет съесть? Пришлось объяснять, что замеры внешнего загрязнения не исключают опасности накопления нуклидов грибами и ничего не говорят об изотопном составе загрязняющих нуклидов. Нормальные показатели, выявленные в одном - двух грибах не свидетельствуют о том, что в других не накопилось нуклидов больше. Исходя из этого, лучше от употребления этих грибов отказаться. Моё объяснение его расстроило, но грибы он выбросил. Приведу один пример того, как привычные действия становятся нелепыми в условиях радиоактивного загрязнения. В результате контроля выявил, что некоторые одеяла в палатках по загрязнению радиоактивными веществами приближаются к предельно допустимым. В принципе, ничего страшного, вреда как источник внешнего облучения, они не представляют. Доложил на совещании. Командиры без совета со мной принимают решение – вытряхнуть пыль из одеял. И вот перед отбоем случайно вижу такую картину: вытряхивают пыль привычным способом. В свете фонарей хорошо видна висящая в воздухе пыль.
В её составе могут быть и радиоактивные вещества, способные поступать в органы дыхания: ведь респираторов никто не надел. А это другая, возможно, большая опасность. Остановить эту процедуру было уже невозможно. Переоценил я, видимо, специальные знания командиров. Ведь должны же были они знать, что одеяла должны проходить другой вид обработки – на ЭПАС в Диброва. В 1987 году стали более серьезно относиться к оформлению документов ликвидаторов по завершению их сборов. Выпущенные правительством постановления определили большое количество льгот, обещанных ликвидаторам, поэтому штабам пришлось оформлять кучу справок, по которым следовало требовать себе ту или иную льготу. Поскольку приближалось время массовой замены военнослужащих запаса, эта работа штабов активизировалась. Офицерам оперативной группы было приказано контролировать эту работу в частях. Я работал в отдельном механизированном полку Прибалтийского военного округа и полевом прачечном отряде. Надо сказать, что не все ликвидаторы поняли, что все эти выдаваемые справки могут потребоваться и потом, через несколько лет. Приходилось объяснять им, что каждый должен убедиться в том, что ему выдали положенное. Сделали стенды с образцами документов, которые должен получить каждый при отъезде. Медицинская служба на каждого заполняла Регистрационную карту лица, подвергшегося радиационному воздействию при аварии на АЭС. Только в этом документе отмечались результаты измерения активности радионуклидов цезия. Месяц моей командировки заканчивался. Приехал мой сменщик майор медицинской службы Валентин Петрович Бизяев из Северной Группы войск (из Польши). Специалист он, судя по всему, был опытный. Я провез его по всем основным объектам, ознакомил с документами, познакомил с офицерами оперативной группы сектора и радиологами, с которыми ему предстояло работать. Думаю, что он достойно продолжил наше общее дело. Домой я возвращался на попутном автомобиле до Коростеня, оттуда железной дорогой в Киев, из Киева в Ростов-на-Дону и, наконец, в Волгоград. После двухнедельного дополнительного отпуска включился в привычную работу.
Учебный год шёл к завершению, когда я получил извещение о предстоящей второй командировке в Чернобыль. В течение года я продолжал собирать газетный материал о ходе работ и об обстановке в районе вокруг Чернобыльской АЭС. Ещё больше становилось слухов о новых выбросах из саркофага, об ухудшении радиационной обстановки. Росло недоверие к любым источникам официальной информации. Как и в первый раз, меня командировали на должность радиолога особой зоны, то есть на станцию. Конечно, ехал я в Чернобыль более спокойным, чем в первый раз. Хотелось посмотреть, что сделано за год. В душе было чувство ожесточения и ненависти, бессильной злобы: неужели ничего мы не можем сделать такого, чтобы радикально улучшить обстановку. Это же прорва какая-то – тысячи людей мучаются с этим огромным гробом радиоактивных веществ! Путь мой на этот раз был без заезда в Ростов-на-Дону: Волгоград – Киев. Киев вновь поразил своей красотой и чистотой. До Чернобыля решил добраться привычным путём – на «Комете» по Киевскому водохранилищу на Зеленый мыс. Попутным автобусом прибыл в Чернобыль. В штабе Оперативной группы ГО обратил внимание на изменения: дежурный сидел за перегородкой в отдельном помещении. В штабе было тихо, безлюдно, что свидетельствовало о более спокойной размеренной деятельности группировки в сравнении с прошлым годом. Был уже поздний вечер, в медицинской службе никого не было, дежурный принял решение разместить меня на ночлег в одном из домов по улице Кирова, в котором жили офицеры ОГ ГО. Туда меня и отвезли.
Страница - 1 / Страница - 2 / Страница - 3 /
Страница - 4 / Страница - 5 / Страница - 6 /
Страница - 7 / Страница - 8 / Страница - 9 /
Страница - 10 / Страница - 11 / Страница - 12 / Страница - 13 / Страница - 14 / Страница - 15 /
---------------------------------------------