Долг-Доза-Доля - Стр.6
Страница - 1 / Страница - 2 / Страница - 3 /
Страница - 4 / Страница - 5 / Страница - 6 /
Страница - 7 / Страница - 8 / Страница - 9 /
Страница - 10 / Страница - 11 / Страница - 12 / Страница - 13 / Страница - 14 / Страница - 15 /
В связи с этим опишу один интересный случай. Представители округов, откуда были направлены части, посылались периодически для проверки состояния дел у своих «подшефных». Запомнился приезд одного такого представителя (называть фамилии не буду). Ему захотелось побывать в прачечном отряде и проконтролировать эффективность дезактивации белья. Взял он радиолога части с прибором контроля и поехал с ним в отряд. То, что они намерили, выявило превышение допустимых показателей, о чём он доложил начальнику оперативной группы сектора. Тот вызвал меня и отчитал за то, что я ему не докладывал об этом и не принял мер. Возмущаться и «заводиться» он умел, поэтому ругань дошла до угроз исключения из партии и прочих карах. Признаюсь, разговор меня обозлил, и прежде всего потому, что ранее неоднократно проводимые мною замеры ничего опасного не выявляли. Я предложил провести обследование повторно тем же прибором в моем присутствии. Мы втроем – представитель округа, радиолог части, и я вновь поехали в прачечный отряд. По дороге мне пришло в голову, что, видимо, условия измерения были нарушены: замеры следует проводить только одного экземпляра продезактивированной вещи, будь то полотенце, рубашка, кальсоны, а не кучи белья, как это, наверное, и делалось, что даёт превышение показаний прибора. Приехали. Отобрали полотенце, рубашки, кальсоны, простыню, наволочку. Проводим измерение – везде показатели ниже допустимых. Перебрали еще и еще. Нигде нет превышения. Сомнений нет: прибор-то тот же. Я им объяснил, в чем причина ошибки, а радиологу части пришлось вновь выслушать от меня инструктаж. Для того, чтобы окончательно убедить представителя округа, пришлось связать его по телефону с главным радиологом ОГ ГО, который подтвердил мою правоту. Я потребовал, чтобы «жалобщик» доложил начальнику оперативной группы сектора о результатах нашей поездки, что было им сделано. Инцидент был исчерпан.
Извинений ни от кого не последовало, хотя начальник оперативной группы сектора был удовлетворен тем, что «пятна» на секторе нет. После этого случая мне пришло в голову, что оценка эффективности стирки может быть дополнена. Исходя из того, что радиоактивные вещества при стирке могут не только переводиться в моющий раствор, но и могут переноситься с одного места обрабатываемой вещи на другое, или переноситься на другие вещи, не будет ли более достоверным оценить эффективность по смываемой активности. Эксперимент мною был проведён: оценивали активность заливаемой в машину воды, а затем определили активность стоков вплоть до окончательного полоскания. Пересчет на объём мог бы дать представление о смытом количестве активности. К сожалению, времени было недостаточно для проведения серии экспериментов, но один раз это было сделано. Во всех пробах смыва было отмечено незначительное повышение активности (двукратное в первом смыве после стирки), что могло свидетельствовать как о незначительном изначальном загрязнении белья, так и о недостаточной эффективности стирки. Повторяю, окончательные выводы можно было бы сделать только после проведения серии экспериментов. Большое внимание уделялось использованию на работах средств индивидуальной защиты. Хорошо зарекомендовал себя респиратор «Лепесток – 200». Это средство наиболее удобно, хотя и в нём бывает жарковато. На ПуСО и в других местах, где следует, исключить контакт с радиоактивными веществами, надевали лёгкий защитный комплект в положении «плащ в рукава», то есть, не достигая полной изоляции, в чем не было нужды, но чтобы можно было дольше работать. Пылеподавление рассматривалось как важное мероприятие по предупреждению ингаляционного поступления радиоактивных веществ в организм человека. Можно сказать, что реализовывался принцип: «лучше будет грязно, чем пыльно». Пылеподавлению в районах размещения войск и вокруг АЭС подвергались дороги длиной свыше 300 километров. В нашем секторе по дорогам работало до 30 авторазливочных станций (АРС). Перед входом в каждое помещение устанавливались лотки с раствором марганцовокислого калия как комплексообразователя, в которых дезактивировались ботинки, постоянно увлажнялись тряпки. Много сил войска уделяли дезактивации населенных пунктов, в которых оставалось население. Эти работы были направлены и на создание благоприятного морально-психологического климата среди людей. Дезактивировались поверхности зданий, обрабатывались или заменялись крыши, обрабатывались дезактивирующими веществами дороги, срезался грунт на обочинах. Удалялись старые и устанавливались новые заборы. Десятки километров новых заборов! Шутили: «Хотим заборами отгородиться от радиации». Особое внимание уделялось дезактивации животноводческих ферм. Попутно войска участвовали в самых разных работах, помогая хозяйствам в их нуждах, вплоть до уборки урожая, заготовки кормов, строительства газопроводов.
Мне и самому довелось принять участие в уборке сахарной свеклы на одном таком воскреснике. Естественно, что проводимые мероприятия не могли дать абсолютного эффекта, и это вызывало недоумение партийных, советских и хозяйственных руководителей, а у исполнителей создавало недоверие к действиям руководителей: столько затрачено усилий, столько работали, а толку мало. Запомнился в связи с этим один случай. В один из дней я был направлен в райцентр Полесское, где собралось совещание для решения вопроса об использовании здания коровника, расположенного рядом с границей зоны отселения. Председатель райисполкома, организовавший это совещание, был очень заинтересован в его возвращении к использованию: ему просто требовалось как можно быстрее возродить хозяйственную жизнь в районе, а это в условиях радиоактивного загрязнения было сделать трудно. В его кабинете собрались начальник штаба гражданской обороны района, радиолог санитарно-эпидемиологической станции. Последним прибыл генерал-майор из оперативной группы ГО СССР. Я обратил внимание на его высокомерное поведение и излишнюю самонадеянность: прикажу, мол, и сделают, что нужно, неразрешимых проблем нет. После краткого обсуждения решили, что мы втроем без генерала поедем на место, обследуем его и потом представим свои предложения для выработки решения. Приехав на место, проведи замеры, оценили возможности и объем дезактивационных работ, исходя из уже имеющегося опыта. И когда рассчитал возможную лучевую нагрузку работников этого коровника (о коровах я не говорю, не было смысла считать, как и о кормах, которые надо было бы сюда подвозить), то вышла цифра, значительно превышающая предел профессионального облучения, то есть скотники оказались бы в условиях значительно худших, чем персонал атомной электростанции. С этим расчетом мы и приехали назад в райисполком. После моего доклада на лице генерала возникла явная растерянность. Решение стало очевидным: использовать помещение в ближайшие годы невозможно. А так хотелось ему чувствовать себя всесильным. Куда девалось его «генеральство»! Куда девалось его всемогущество! Председатель же райисполкома особых эмоций не проявил, видимо, мы были не первой комиссией, которая отвергла его стремление действовать вопреки возможностям, вытекающим из радиационной обстановки. К рутинной работе, которую выполняли в секторе, следует отнести контроль, проводимый в столовых, палатках, автопарках и других объектах. В тот период возникла необходимость вернуть в места постоянной дислокации технику, в которой уже не нуждались. В частности, в сентябре я оценивал качество дезактивации бронированных разведывательных дорожных
Страница - 1 / Страница - 2 / Страница - 3 /
Страница - 4 / Страница - 5 / Страница - 6 /
Страница - 7 / Страница - 8 / Страница - 9 /
Страница - 10 / Страница - 11 / Страница - 12 / Страница - 13 / Страница - 14 / Страница - 15 /
---------------------------------------------