Долг-Доза-Доля - Стр.11
Страница - 1 / Страница - 2 / Страница - 3 /
Страница - 4 / Страница - 5 / Страница - 6 /
Страница - 7 / Страница - 8 / Страница - 9 /
Страница - 10 / Страница - 11 / Страница - 12 / Страница - 13 / Страница - 14 / Страница - 15 /
А мне припомнилась цифра убытков, которые накопились к этому году, в тысячу раз большая. Впечатления от услышанных технократических рассуждений этого инженера были грустные: продолжать работы столь долгое время, значит, облучать и облучать все новых и новых людей. Что делать с «Укрытием» в дальнейшем? На этот вопрос у него ответа не было. Сказал, что сейчас изучают состояние топливной массы, а когда-нибудь придётся её извлекать. Эта перспектива была мне ясной. Ведь «Укрытие» должно быть безопасным, должно быть исключено возникновение самоподдерживающейся цепной реакции деления, необходимо отводить тепло, которое могло бы расплавить остатки топливной массы, надо следить, чтобы не образовалось взрывоопасной концентрации водорода. Помимо остатков топлива в шахте разрушенного реактора, подреакторных помещениях и в центральном зале в бассейнах выдержки в момент взрыва находились отработанные тепловыделяющие сборки (о них, как правило, забывают упоминать). Д. А. Уметалиев был инициатором комплексного решения пылеподавления на дорогах вблизи АЭС. Помимо обработки латексным составом, периодической поливки водой дорожного полотна, замены грунта на обочинах дорог, для предотвращения выноса грунта с грунтовых дорог на асфальтовые было предложено создавать «ванны», заливаемые дезактивирующим раствором. Первая такая ванна была сделана в районе выезда с места захоронения радиоактивных отходов у Копачей. Этот пункт захоронения ликвидировали, вывозя зараженные материалы в Буряковку, поэтому был довольно значительный поток автотранспорта, выносящего грунт, а вместе с ним и радиоактивные вещества на асфальт. Работы проводились силами батальона химической защиты, а руководил ими начальник химической службы оперативной группы ОЗ майор М. А. Дедюлин. Мне было поручено испытать эффективность обработки. После изготовления «ванны», заполнения её дезактивирующим раствором так, чтобы почти половина колеса находилось в растворе, провели эксперимент. Замерили начальную бета-зараженность автомобильных шин, затем провели измерение после того, как автомобиль, заехав в «ванну», сделал несколько движений вперёд – назад и выехал на асфальт. Результаты были вполне обнадёживающими: дело даже не в том, что можно было рассчитывать на снижение бета-зараженности покрышек, но вынос грунта на асфальт был минимален. К недостаткам устройства следовало отнести и то, что было не известно, как часто придётся чистить его, менять гравий, менять дезактивирующий раствор, куда его откачивать.
Д. А. Уметалиев предложил сделать стационарные поливочные установки вдоль автодорог. Они представляли собой трубы с поливочными устройствами, из которых воды подавалась на дорожное полотно. Вода бралась из отводных каналов пруда – охладителя. Была сделана и передвижная поливочная установка по образцу тех, которые широко используются в сельском хозяйстве для орошения. Достоинством этой установки было то, что её можно было использовать для пылеподавления на любом участке автодороги, где есть источник воды. Во вторую командировку «Укрытие» уже не вызывало у меня каких-то особых чувств: конкретная работа отвлекала от тягостных мыслей. После контроля выполнения правил радиационной безопасности на местах работ обычно отвечал на вопросы, касающиеся влияния радиации на человеческий организм. Старался добиться сознательного выполнения каждым установленных требований, чтобы все командиры и рядовые знали, что выполнение простых профилактических мер – залог снижения лучевой болезни. Когда следовало вмешиваться, устранял недостатки на месте. Не только в «Укрытии» радиационная обстановка была опасной, она была таковой и у машзала, и в электроцехах, были «пятна» на территории АЭС, местах захоронения радиоактивных веществ вблизи АЭС. Где бы мне не пришлось выполнять свою работу, видел людей, настроенных на выполнение дела как можно лучше, не халтуря. Пожалуй, наибольшее эмоциональное впечатление из всех объектов ЧАЭС оставил пульт управления 4-м энергоблоком – ведь именно здесь 26 апреля 1986 года персоналом станции принимались роковые решения, приведшие к столь страшным последствиям. Поразило то, что помещение было не таким большим, как это казалось на фотографиях и кинокадрах. Щит управления и рабочие столы были покрыты полиэтиленовой пленкой, освещение было минимально, поэтому все это действовало угнетающе. Думаю, любой, кто появлялся на станции в первый раз, испытал чувство растерянности от увиденного. Смотришь такому человеку в глаза и видишь: он тебя не слушает, а погружен в свою тревогу. Действительно, раньше видел это по телевизору, что-то читал в газетах, слушал по радио, а теперь все перед глазами, и ты сам оказался в этом опасном месте. Видимо, не всякий сможет справиться с тревожными чувствами и мыслями. При мне в 1988 году на промплощадке у сержанта запаса Петра Терентьевича Задоенного возрастом сорока одного года случился инфаркт миокарда. Несмотря на оказанную в медпункте АЭС помощь, во время транспортировки в госпиталь, он умер. В последующем я узнал, что в 1987 году умерло от инфаркта миокарда и острой сердечно - сосудистой недостаточности 10 человек из состава войсковой группировки, большинство в возрасте около 40 лет. Это ли ни свидетельство большой психоэмоциональной нагрузки, испытываемой людьми в этих условиях. Для того, чтобы радиологи, приезжавшие на станцию со своими подразделениями, быстрее осваивались с обстановкой, знали расположение основных объектов АЭС, я сделал схему АЭС с указанием основных фоновых показателей на объектах, размножил её и выдал всем своим подчиненным. Эмоциональной состояние многих участников ликвидации последствий чернобыльской катастрофы отражает и тот примечательный факт, что среди них стало много сочинителей стихов, которые заполняли многотиражки, стенные газеты, боевые листки. Моего подчиненного В. Д. Гребенюка я часто заставал в сосредоточенной задумчивости с блокнотом и авторучкой, сочинявшим стихи. Помню, он сочинил приветствие начальнику оперативной группы ОЗ на день рождения, в котором оказались такие строки:
Не всем досталось генералам
Родную землю хоронить.
И по чернобыльским амбарам
Войска на подвиги водить.
Почему-то запомнились эти веселые, нелепые строчки и бурная реакция на них майора Сирена Галимовича Валеева, который говорил, что не помнит, когда в жизни так сильно смеялся. В. Д. Гребенюк стал сочинять посвящения другим офицерам. Помню, мы с секретарем парторганизации подполковником В. В. Сергеевым «помогли» ему сочинить стихи, посвященные нашему замполиту подполковнику Василию Ивановичу Середохову, в котором запомнилось четверостишье:
Он подходил ко всем с душою
И на экскурсии возил.
За ним ходили мы гурьбою,
Когда он премии делил.
Конечно, это четверостишие постеснялись оставить в тексте, но посмеялись на славу. Не все было так весело. Идя как-то по промплощадке к АКБ – 2, встретил группу резервистов, шествующих строем к вентиляционной трубе 1-й очереди АЭС (там было «пятно» и велись работы по замене покрытия). Кто-то из них лихо крикнул: «Вперёд, ребята, Родина вас не забудет!» А другой голос тихо добавил: «Но и … - далее следовало короткое многозначительное русское словцо, - вспомнит». Почему-то я запомнил этот эпизод. Может, потому что так и случилось? Ведь уже тогда стали проявляться последствия чернобыльских командировок. Поэтому настроение людей далеко не всегда было бодреньким. Как-то перед ежедневным совещанием я был свидетелем одного разговора. Это был типичный в военной среде разговор – воспоминание об общих знакомых, сослуживцах. Наш генерал и один из офицеров оперативной группы вспомнил о каком-то хорошем общим знакомом, которого как выяснилось, генерал помнил по работе в Чернобыле в 1986 году. Генерал рассказал, как тот лихо поглощал тогда здешние яблоки, не брезгуя их сердцевиной и не обращая внимание на предостережения о возможной опасности.
- В прошлом году он умер. Что-то сердцем, печенью. – Сообщил офицер… Мне сразу припомнился когда-то всем известный японский рыбак Акити Кубояма с не менее известной шхуны «Фукурю - Мару» («Счастливый Дракон»), погибший в результате развившегося поражения печени, причиной которого было поступление в его организм радиоактивных веществ после испытания термоядерного боеприпаса на аттоле Бикини в 1954 году. Теперь вряд ли многие об этом помнят. Подумалось, а сколько таких пострадавших дал Чернобыль? А сколько еще страдальцев впереди?
Страница - 1 / Страница - 2 / Страница - 3 /
Страница - 4 / Страница - 5 / Страница - 6 /
Страница - 7 / Страница - 8 / Страница - 9 /
Страница - 10 / Страница - 11 / Страница - 12 / Страница - 13 / Страница - 14 / Страница - 15 /
---------------------------------------------
Значок детей Сталинграда; Экология; В мир Warhammer; Оборудование для лабораторий; О собаках; Эхо войны. Память детства;